Владимир Казаков - Вечный порт с именем Юность
– Вы? Вы исключаете! Не-ет! Об этом подумает другой, а вас я накажу! Кто позволил срывать задание!
Бурков как-то неловко затоптался на месте, поднял шлем с земли, начал его обтирать рукавом куртки.
– Другой, о котором вы сказали, товарищ полковник, тоже не минует наказания. Зная о неисправности самолета, он поднимет аэросцепку в воздух и потеряет ее далеко от цели. Это будет уже преднамеренное и преступное действие…
– Зачем приказали размотать тросы с барабанов?
– Проходя мимо, увидел на одном несколько лопнувших ниток.
– Их больше сотни в пучке!
– По инструкции не положено, товарищ полковник.
Стариков неприязненно смотрел в усталые глаза капитана. Пристально смотрел, желая понять, кто же перед ним стоит. Капитан выдержал взгляд. Тогда Стариков резко повернулся и пошел со стоянки, медленно переставляя ноги в забрызганных грязью высоких сапогах.
Комиссар Маркин что-то хотел сказать Буркову, но только махнул рукой и двинулся за полковником. Бурков остановил его:
– Вадим Ильич!
– Ну?
– Прикажите обмундировать ребят в новое… ведь в первый бой, как на праздник! – И уже вслед Маркину: – Сапоги, сапоги не забудьте, в обмоточках туда лететь нельзя!
Догнал и, пристроившись к Старикову, Маркин зашагал с ним в ногу.
– Боюсь даже говорить с Москвой, комиссар.
– Давайте я, от своего имени?
– Ну, это брось, Вадим Ильич!.. Сколько твой Бурков в капитанском звании ходит?
– Кажется, в сороковом получил.
– Ты вот что… выделяй-ка вместо полудохлого Р-пятого свою машину. Формальности утрясу потом… Как только приедет начальник школы из командировки, пишите на Буркова аттестацию. По возвращении «майором» порадуете.
С фронтового аэродрома
Небо капитан Бурков обжил давно. Он изучил его повадки еще до войны, работая инструктором в летном училище.
В июне сорок первого штурмовал на истребителе И-16, «ишачке», колонны войск вермахта.. Прикрывал тяжелые тихоходные бомбардировщики ТБ-317, по которым немцы стреляли не спеша, будто в учебные мишени, и жгли, жгли. Бурков сражался как мог, защищая товарищей. Вот тогда и всадил немецкий ас очередь в его истребитель. В предсмертной икоте захлебнулся мотор «ишака». Две пули пробили левую руку пилота, царапнули кость.
Бурков выпрыгнул, свернулся в комок, падал почти до земли, провожаемый посвистом пуль. Раскрыл парашют и сразу спружинил на сильных кривоватых ногах. Купол белой горкой опал за спиной. Немецкий пилот не отстал, на трех заходах вгонял маленькую фигурку человека в паутину прицела и, не скупясь, опустошал зарядные ящики. Он ковырял землю вокруг Буркова, осыпал тлеющими дырками в двух местах купол, а капитан стоял, расставив широко ноги. Потрясая кулаком здоровой руки, он зло ругался: «Мазила! Вот тебе, рыжий!..»
Левую руку подлечили, только теперь она плохо справлялась с сектором газа боевой машины, и пришлось перейти на планеры, где мотора нет.
Бурков, выжив сам, теперь еще поднял в небо и новую поросль пилотов. Вот они, плывут справа и слева от него, и носы планеров окрашены багрянцем заката.
Есть здесь и девушки.
В каждом планере гамак. Он закреплен под потолком грузовой кабины. Обыкновенный гамак, какой растягивают отдыхающие между деревьев и наслаждаются, покачиваясь в нем. Качается он и в планере, как мягкая подвеска для запалов, коробочек с детонаторами, серых кубиков двойного меленита – вещества огромной взрывчатой силы, – запрятанных в фанерный ящик. Все это злое добро переложено грязной ватой из старых солдатских тюфяков и укутано в брезентовый чехол. А в чехле вырезано маленькое отверстие, из него торчит кусок покрашенной в черное парашютной стропы с толстым рыболовным крючком на конце. Может быть, приготовились планеристы рыбалить сомов?
Пилоты думали о капризной взрывчатке в гамаках, когда взлетали, когда планер подпрыгивал на неровном поле лугового аэродрома и гамак раскачивался и пружинил в такт рывкам и толчкам. Не у одного, наверное, «екнула селезенка».
Теперь, простившись с землей, думали, как с ней встретятся.
Капитан Бурков озабоченно свёл белесые брови на переносице, – не все, ох, далеко не все продумано в операции. Из-за нехватки времени и опыта упущены мельчайшие детали, они тревожат всплывая в уме. Ему не нравится плотный журавлиный строй аэропоездов. Пара ночных истребителей легко может прочесать пулеметно-пушечным огнем громоздкий треугольник. Наделает непоправимых бед и зенитный взрыв в середине группы. Не нравятся включенные летчиками огни на консолях крыльев, хотя они тусклые, приглушенные тонким слоем краски на стеклах, но с земли их не спутаешь со звездами – они плывут по небу, как мишень для зенитчиков. Скученность концентрирует и звуковой накат самолетных моторов…
Ворчит капитан, дудит что-то себе под нос.
Аэропоезда в сгустившейся тьме прошли линию фронта. Уж более двухсот километров неба искромсали самолетные винты. Внизу ни огонька, ни светового всплеска. Цель торопилась навстречу. Приближаясь, она туже и туже натягивала нервы. крупномасштабные листы района посадки. Он включил подсветку, сличал еле
Карта с проложенным маршрутом была только у Буркова, у остальных видимые серые ориентиры на земле. Бурков включил подсветку, сличал еле видимые серые ороентиры на земле с картой, но определиться не мог с картой и с досадой захлопнул планшет. Слава богу, что по времени пролетели и обошли стороной самые опасные места: вражеские аэродромы, города и села с мощными зенитными поясами. Под крылья текла черная масса леса, а вверху – россыпь ярких звезд.
Казалось, все страшное позади. Теперь только увидеть костровые знаки на земле в виде правильного круга, отцепиться и заскользить к ним в свободном полете. Планеры разойдутся веером, медленно теряя высоту, пролетят в безмолвии оставшиеся до партизанской площадки километры, построят над ней «коробочку» и бесшумно скатятся по невидимой наклонной к земле.
И все-таки Бурков не верил в миролюбие этой ночи. Ведь почти половину пути они пролетели при полной луне. Смотреть с земли на желтое небо то же, что заглядывать с улицы в окно освещенной квартиры. Кто знает, сколько настороженных и злых глаз проводило клин аэропоездов? Сколько торопливых рук потянулось к телефонам и ключам радиостанций? Кто знает…
Бурков одернул себя: «Ты битый, вот тебе и мерещится всякая чертовщина!» Посмотрел на часы с фосфоресцирующим циферблатом – подарок командующего ВВС за снайперскую стрельбу. Режим полета по времени выдерживался точно. Еще пять минут, и впереди должны вспыхнуть костры, разложенные кругом. Тогда он ответит ракетой, зеленой, она разлетится на мелкие звездочки, и все ребята откроют замки планеров…
